Девочка, на удивление, тут же смолкла и принялась с жадностью откусывать кусок за
куском.

—    Она, наверное, давно не ела, — сказал Клод, поравнявшись с братом.

—    Конечно, неизвестно сколько она не ела. Да и кто же мог ее покормить, ведь на
корабле не осталось ни души.

А девочка одной рукой прижимала к себе куклу, а другой держала недоеденный кусок
мяса, все еще оглядываясь на корабль.

Кони шли быстро, хоть и были нагружены добычей.Виктор и Гильом скакали впереди.

—    Я не понимаю, отец, зачем ты взял девочку к себе и к тому же сказал ей, что ее зовут
Реньяр?

—    Ты еще много чего не понимаешь, сын. Я никогда вам не говорил, что первым
нашим ребенком была девочка, но потом она умерла. И потом небо стало посылать нам
только сыновей. Ваша мать очень хотела иметь дочь, и я тоже мечтал об этом. Ведь
согласись, в нашем доме не хватает женщины, и ваши сердца становятся жестокими. Быть
может, эта девочка принесет нашему роду счастье.

—    Нет, отец, ты ошибаешься, она принесет несчастье.

—    Виктор, она еще достаточно мала, чтобы забыть, кем были ее настоящие отец и мать.
Я не смогу убедить ее в том, что вы ее родные братья, но в то, что она дочь моего брата,
она поверит.

—    Отец, — раздался голос Жака, — у нее на шее медальон.

Гильом придержал коня и подождал, пока с ним поравняется сын. Он посмотрел на
тяжелый золотой медальон с огромной жемчужиной. Рельефно выступал герб.

—    Этот ребенок из очень знатной семьи, — задумчиво проговорил Гильом.

— Может, лучше снять этот медальон? — предположил Жак. — Нет, это ее, не
трогай, — и глаза старого Гильома стали влажными.

Он протянул руку к девочке и поправил ее волнистые каштановые волосы. Та, как ни
странно, даже не воспротивилась этому и даже не испугалась. Она попыталась робко
улыбнуться.

Гильом, проклиная себя в душе, вырвался вперед. Ему было стыдно, что слезы катятся
по его морщинистым щекам, что какая-то маленькая девочка смогла растопить его
каменное сердце, и он дрогнул.

Он понял, что никогда не сможет причинить вреда этому существу. И теперь Гильом
понял, что жизнь его еще далека от завершения и что только сейчас, наконец-то, он знает,
о ком должен заботиться и кого оберегать. И только сейчас он понял, что сыновья не
столько любят, сколько подчиняются ему из страха, а эта девочка, возможно, еще успеет
полюбить его и будет заботиться о нем, когда он станет немощным так, как заботилась бы
о нем его собственная дочь.

В доме Абинье как раз кончали завтрак, когда на крыльце появилась крестьянка с
ребенком на руках. Робер Абинье отложил вилку и поднялся из-за стола. Он степенно
вышел на крыльцо.

—    Господин, — воскликнула пожилая крестьянка, покрепче прижимая к груди
заплаканную девочку.

—    Что случилось, Шарлотта? — осведомился Робер Абинье.

Пожилая крестьянка с плачем принялась объяснять:

—    Мой мух еще до рассвета уехал из дому, а сейчас его конь вернулся домой. Ну и что?

—    Так конь вернулся один, а моего Пьера нет.

—    А куда он поехал? Крестьянка пожала плечами.

—    Он ничего не сказал. Поднялся, когда было еще темно и шел дождь, и сказал, что
скоро вернется. Но уже прошло столько времени, а его все нет. И еще, господин, вся
телега забрызгана кровью.

Робер Абинье недовольно поморщился.

—    Так говоришь, кровью?