Констанцию, облаченную в дорогие наряды,
находившуюся в огромном дворце и понимал,
что не смог бы к ней подойти сам.
Оставалась лишь одна надежда, что Констанция
сама приедет к нему и тогда кончатся
все сомнения, и Филипп вновь поверить в любовь.
Этель и Лилиан боялись бередить душу Филиппу.
Лилиан обнаружила деньги, но
ничего не сказала ни матери, ни брату. Она побоялась, что гордая Этель захочет
отослать
их обратно в Мато. То же самое сделал бы и Филипп, а Лилиан была более
практична и
понимала, что деньги им не помешают. К тому же, они очень многое делали для
Констанции, а деньги, как уверяла в письме графиня Аламбер, принадлежали ее
внучке.
Она просила извинения за то, что втайне от них заставила дворецкого спрятать
деньги в
багаже и выказывала надежду, что ее правильно поймут.
Наконец на горизонте показался небольшой
старый дом. Этель горестно вздохнула.
Только отсюда, издалека, он казался таким спокойным и мирным. Выбитые окна,
поломанные рамы, прострелянные и сорванные с петель двери, наспех заколоченные
перед отъездом. Дом еще помнил недавнюю осаду, всем своим видом напоминая о
ней.
Констанция не могла дождаться, когда же
наступит намеченный день и она сможет
направиться к своему возлюбленному Филиппу Абинье. Время хоть и долго тянется в
ожидании, но все равно наступает момент, когда нужно отправляться в дорогу.
Уже с вечера старая графиня отдала распоряжение
заложить карету и ранним утром
они вдвоем с Констанцией покинули Мато.Девушка попросила остановить карету у
кузницы и щедро одариластарого кузнеца, подсказавшего, к какому роду
принадлежит
герб, изображенный на медальоне. Тот от удивления даже открыл рот, когда перед
ним
заблестели две золотые монеты. Таких больших денег ему от роду не приходилось
держать в руках. Но еще больше кузнец был поражен переменами, произошедшими с
Констанцией. Он и тогда удивился ее красоте, но сейчас, когда на девушке были
дорогие
наряды, а ехала она в графской карете, равных ей не было во всем королевстве.
И старый кузнец сказал это своей
благодетельнице. Констанция зарделась, а графиня
Аламбер сказала своей внучке.
— Ничего, Констанция,
привыкай, скоро ты услышишь подобные комплименты не
только из уст простого кузнеца, думаю, на тебя обратит внимание и сам король.
— Я попаду ко двору?! —
воскликнула Констанция.
— Да.
— Но Филипп. — сказала девушка и тут же
запнулась.
Она понимала, что тот недостаточно родовит и
богат, чтобы претендовать на завидную
роль при королевском дворе. А если она, Констанция, пользуясь знакомствами и
влиянием своей бабушки графини попробует выхлопотать ему должность? Филипп на
это
никогда не согласится.
Констанции было непривычно путешествовать в
карете, покачиваться на упругих
рессорах и смотреть на мир сквозь застекленное окошко.
Она выросла на лоне природы, на свежем
воздухе и всегда путешествовала либо
пешком, либо верхом. После того, как она еще маленькой девочкой оказалась в
семействе
Реньяров, она никуда дальше ручья и церкви в селении не выбиралась, хотя ее все
время
тянуло попасть за горизонт. Но в такой возможности судьба ей отказала, и только
сейчас
она могла видеть мир, который простиралсяза холмами.
На ее лице иногда появлялась улыбка и в
глазах вспыхивали искорки. Она
представляла себе простоватое лицо Филиппа, воображала, как он удивится и
обрадуется
ее приезду, видела строгоелицо Этель, радостную улыбку на губах Лилиан.
Констанция
уже по-настоящему успела полюбить этих немногословных добросердечных людей.
Сейчас она мыслями уносилась далеко вперед. Она видела дом, накрытый стол в
столовой,
пламя в очаге. Казалось, она даже слышит, как потрескивают поленья и как тянет
горьковатым можжевеловымдымом.