—    Боже, какой густой туман! Может, он никогда не рассеется, может весь мир утонул в
нем?

Ей было не по себе. Она чувствовала ужасную тоску, все тело болело, будто она
несколько дней подряд занималась тяжелым физическим трудом. Нервы были напряжены
до предела. Дворец постепенно оживал. Констанция слышала голоса слуг, слышала, как
бранится на дворецкого старая графиня де Бодуэн, слышала плач Мишеля. Но она будто
оцепенела, будто замерзла, превратясь в ледяное изваяние. Она неподвижно сидела на
краю постели, зажав в коленях дрожащие руки.«Надо уехать, надо как можно скорее
уехать отсюда, забрать Мишеля и покинуть Турин. Скорее в Париж, а из него в Мато, в
родной дворец. Там все знакомо, там все принадлежит мне, там я буду в безопасности, и
король Витторио не сможет меня преследовать. Нет, это глупо...»С этими мыслями
Констанция прилегла на край подушки. По ее лицу текли слезы.

Несколько дней Констанция не выходила из комнаты. Наконец, затворничество
невестки вконец надоело старой графине де Бодуэн. Она позвала нескольких слуг и
приказала взломать дверь.

Старый грузный дворецкий предварительно постучал.

—    Графиня, графиня, откройте дверь, иначе мы ее взломаем.

—    Нет, уходите! Я не открою!

—    Ломайте! — грозно приказала старая графиня де Бодуэн.

Перекрестившись, дворецкий отошел на несколько шагов от двери, потом пригнулся и
всем телом ударил в дверь. Щелкнул замок и, отломив большой кусок доски, упал на пол.
Дверь распахнулась. Старая графиня де Бодуэн в сопровождении слуг вошла в комнату
своей невестки.

—    Как ты себя ведешь, Констанция? — первое, что сказала старая графиня де Бодуэн.

—    Я хочу домой, я хочу в Париж, — не оборачиваясь к графине, резко произнесла
Констанция.

— Подите прочь! — приказала слугам графиня. Те, пятясь, покинули комнату
Констанции.

—    Я не понимаю, Констанция, как ты можешь быть такой эгоисткой?

—    Я эгоистка? — искреннее и неподдельное изумление было в голосе Констанции.

— Да-да, ты, дорогая, ты не желаешь думать о будущем моего сына, своего мужа, не
желаешь думать о будущем Мишеля, моего внука. Ведь их родина здесь.

—    Я хочу домой, я хочу в Париж, я устала от всего этого, от преследований, от сплетен,
от склок, от грязных пересудов, от нечистоплотных намеков.

— А ты хоть понимаешь, что все эти сплетни, интриги, разговоры из-за тебя! Его
величество заперся в Риволи, никого не подпускает к себе, государственные дела
запущены! Даже министры не могут попасть к своему королю, не говоря уже о королеве и
ребенке. Король сказал, что не появится до тех пор, пока ты, Констанция, не приедешь к
нему.

— Я? Почему я должна ехать к нему? Я что, его жена? Пусть скорее возвращается
Арман, он сможет

Защитить меня! Я отправлю курьера, чтобы Арман поскорее вернулся.

—    Нет, ты не отправишь никаких курьеров! Не губи, не губи карьеру моего сына! Я не
позволю, Констанция, сделать тебе этого и не позволю похоронить его карьеру!

—    Но ведь он мой муж, а я его жена. Мы перед алтарем клялись в верности друг другу.
Я уеду из Турина, покину Пьемонт.

—    А вот это ты не сможешь сделать, потому что для подобного шага нужно решение
либо твоего мужа, либо в его отсутствие — короля, — графиня развернулась и семенящей
походкой покинула комнату Констанции.

А та, как подкошенная, рухнула на разобранную постель и уткнувшись лицом в
подушку, зарыдала.