— К чему эти разговоры, ваше величество, ведь вам прекрасно известно, что я
принадлежу и служу вам.

—    Я не хочу, Констанция, чтобы ты мне служила, я хочу, чтобы ты меня любила.

—    Любила, какое странное слово, — поджимала губы Констанция и принималась
помахивать веером или стучать пальцами по крышке стола, — любила. — это слишком
сильно, ваше величество, сказано. Любовь надо заслужить.

—    Что я должен сделать, Констанция?

—    Ваше величество.

—    Да прекрати, прекрати, Констанция, называть меня так!

—    Хорошо, — соглашалась женщина, — трудно влюбиться в человека, когда он взял
тебя силой.

—    Но разве я взял тебя силой? Ведь ты сама пришла ко мне, помнишь ту ночь?

—    Помню, — зло бросала Констанция, нервно расхаживая по залу, изредка
останавливаясь перед какой-нибудь из картин. Действительно, я пришла сама, но стоит
учесть.

—    О чем ты хочешь сказать, что я тебя вынудил?

—    Да, и тебе это прекрасно известно.

—    Да нет же, все не так!

—    Так, — говорила Констанция, глядя в глаза королю Витторио.

А он падал в кресло и, схватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону.

—    Ну почему ты такая холодная, как камень?

—    А что, разве я обязана кипеть? Разве я обязана бросаться в твои объятия, целовать
тебя, говорить, что я люблю, если мое сердце холодно и в нем нет любви?

—    Но ведь ты можешь соврать.

—    Нет, врать я не могу и не желаю.

—    Почему?

—    Это против моих правил.

Констанция видела в зеркале отражение короля, его лицо было хмурым, взгляд из-под
сдвинутых бровей жестким и решительным.

—    Я тебя накажу.

—    Воля ваша, вы вообще можете сделать со мной все, что угодно. Вы можете запереть
меня в какую-нибудь комнату, можете отослать на конюшню, можете заставить стирать
ваше белье, ведь вы мойповелитель. — Но я не хочу быть повелителем, я хочу только
одного.

—    Нет, этого никогда не будет.

—    Ну почему? Неужели твое холодное сердце не дрогнет, неужели ты не видишь, что я
буквально сгораю от любви к тебе, что чувства переполняют мое сердце.

—    Вижу, но это ни о чем не говорит, мое сердце бьется ровно и спокойно.

—    У тебя, Констанция, не сердце, у тебя в груди камень.

—    Возможно.

Все чаще и чаще подобные разговоры происходили между королем и его фавориткой,
все чаще и чаще король выбегал из комнаты Констанции, раздосадованно бросаясь на
кого-нибудь из слуг.

—    Где моя лошадь?! Я приказывал, чтобы она стояла у крыльца!

—    Сию минуту, ваше величество, приказ будет исполнен.

—    Она должна стоять! — кричал король Витторио, избивая слугу, хотя тот ни в чем не
был виновен.

А когда лошадь подводили к крыльцу, король уже был занят тем, что распекал кого-
нибудь из слуг за незначительную провинность, за то, что плащ был подан не ко времени,
что шляпа была черного, а некоричневого цвета, за то, что письма не были вовремя
переданы в столицу. Слуги испуганно оправдывались:

—    Ваше величество, но ведь вы этого не приказывали!