Словно услышав ее слова, за спиной Констанции
мгновенно возник уже одетый
привратник. Графиня де Бодуэн пропустила вперед Жана-Кристофа и месье
Шаваньяна, а
затем, накинув на голову глубокий капюшон, последовала за ними. Возле дверей
дома
госпожи де Сен-Жам Констанция отправила привратника назад и посоветовала ему
отдыхать. — Я вернусь домой в сопровождении месье Шаваньяна, если он, конечно,
не
возражает.
Гасконец немедленно согласился. Спустя
мгновение он распахнул входную дверь, и
Констанция оказалась в широком коридоре, освещенном несколькими десятками
свечей.
Да, все здесь говорило о богатстве хозяев, и их дурном вкусе. Обложенные
мрамором
ступеньки лестницы, по которой графиня де Бодуэн поднималась в сопровождении
слуги,
резко контрастировали с потрескавшимися деревянными перилами. Похоже, что в
доме
делали ремонт, но как-то наспех и без определенного плана. Картины,
изображавшие
батальные сцены из времен Людовика XIV, соседствовали с гобеленами,
изображавшими
обнаженных женщин. Само по себе все это было не так уж плохо, однако дурно
сочеталось друг с другом, а после утонченной роскоши Пьемонтского и
Французского
королевских дворцов вызывало ощущение нарочитости и аляповатости. Констанция
решила не обращать внимания на эти нелепости — в конце концов, она пришла сюда
не за
тем, чтобы наслаждаться великолепием убранства в салоне госпожи де Сен — Жам. В
сущности, после бала в Версале, это первое ее появление в высшем обществе.
Интриговало Констанцию и возможное знакомство
с графом Александром де
Калиостро. В тот момент это была, наверное, самая знаменитая личность во
Франции
после Людовика XVI и МарииАнтуанетты.
Плащ Констанция оставила слуге, который
мгновенно испарился. Она едва успела
сказать ему напоследок:
— Шаваньян, вас вызовут,
когда я буду уходить. Дальше графиню де Бодуэн провожал
высокий седовласый камергер с таким важным лицом, как будто его прислал сюда
сам
король Людовик. При этом он не проронил ни единого слова, лишь изредка
поворачивая
голову в сторону Констанции и делая приглашающий жест рукой.
Спустя несколько мгновений Констанция
оказалась в невероятно большом для
городского дома зале, над которым, похоже, потрудились все архитекторы и
реставраторы
Парижа. Даже Констанция вынуждена была признать, что все здесь вполне отвечает
ее
представлениям о хорошем салоне.
Шторы и драпировка зала удачно сочетались с
цветом паркета и резных и литых
подсвечников. Здесь совсем не было лепнины, и лишь узкий декор под потолком
подчеркивал объем и простор. Статуи, картины, гобелены были подобраны тщательно
и
со вкусом. Видимо, госпожа де Сен-Жам доверила это дело знавшим толк в
искусстве.
«Слава Богу, хоть на это деньги были
истрачены с толком», — подумала Констанция.
Камергер, который проводил гостью в салон,
шепнул что-то на ухо церемониймейстеру
и удалился. Тот, кивнув головой, выпрямился и хорошо поставленным, звучным
голосом
произнес:
— Графиня Констанция де
Бодуэн.
Около десятка гостей, присутствовавших в
салоне, немедленно обратили свои взоры на
молодую женщину в голубом батистовом платье с волнистыми каштановыми волосами.
Хозяйка дома, госпожа де Сен-Жам —
молодящаяся особа в пышном напудренном
парике и платье, открытом до той степени, которую можно было еще считать
приличной,
тут же направилась к Констанции.
— О, дорогая графиня, —
защебетала она с очаровательной улыбкой на устах, — я так
рада, так рада видеть вас у себя в салоне. У меня собираются только избранные
гости.
Констанция решила вести себя осмотрительно и
с максимальной любезностью.
— Благодарю вас, госпожа де
Сен-Жам, — с поклоном ответила она. — Я немедленно
согласилась принять ваше предложение, как только получила его. Я много слышала
о вас
и о вашем салоне.