Пал Тюдор Джонс
переложили
вину на служащих Нью-Йоркской фондовой биржи, которые в период обвала держали
длинные позиции.
Джонс
боялся, что в будущем он, как известный спекулянт и специалист по
прогнозированию экономических тенденций, может стать удобной мишенью для
властей в их очередной «охоте на ведьм». В особое замешательство Джонса привел
телефонный звонок одного крупного правительственного чиновника относительно его
торговли. «Если я назову его ранг, то вы просто не поверите», — сообщил он мне
с некоторой опаской и тщательно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего.
Джонс
был по-прежнему дружелюбен, но на смену прямодушным высказываниям теперь пришли
выверенные и сдержанные ответы, характерные для домашних заготовок. Так, на
вопрос о торговой тактике он заговорил об опережении — незаконной операции,
когда брокер размещает собственный приказ раньше крупного приказа клиента. По
сути, такой ответ был просто нелепым, ибо Джонс не занимается приказами
клиентов. Это все равно, как если бы футбольный болельщик, участвующий только в
своем офисном тотализаторе, вдруг стал бы оправдываться, что не брал взяток за
организацию договорного исхода игры. Похоже, Джонс воспользовался интервью как
трибуной для официального заявления, на которое он, наверное, рассчитывал как
на свидетельство в свою пользу при возможных слушаниях в Конгрессе в будущем.
Мне показалось, что в преувеличенной настороженности Джонса было что-то
маниакальное. Впрочем, опасение, что реальный экономический кризис приведет к
избиению гонцов, приносящих плохие вести, не кажется совсем уж
безосновательным.
Когда вы впервые заинтересовались торговлей?
В колледже я прочитал статью о Ричарде Денисе, которая
произвела на меня большое впечатление. Мне показалось, что у него самая
замечательная работа в мире. У меня уже было некоторое представление о
торговле, потому что мой дядя Билли Дюнавант был весьма преуспевающим хлопковым
трейдером. В 1976 году, после окончания
колледжа, я попросил его помочь мне стать рейдером. Дядя направил меня к
знаменитому хлопковому рейдеру Эли Тал-лису, который жил в Новом Орлеане. «Эли
— лучший из всех известных мне рейдеров», — пояснил дядя. Я съездил к Эли, и он
предложил мне поработать на площадке Нью-Йоркской хлопковой биржи.
Почему вы стали работать у Эли, а не у собственного
дяди?
