— Констанция не
возвращалась? — спросил Гильом, хотя прекрасно знал, что та не
могла вернуться незамеченной, ведь он целое утро просидел у окна, вглядываясь в
пустынную дорогу.
Да нет, отец, она как уехала с самого утра,
так и не возвращалась.
— Слушай, Жак, возьми с
собой двух людей и поезжай к ручью, мне что-то не
нравится ее долгое отсутствие. Может, случилась беда, поторопись!
Жак пожал плечами.
— Да нет, что может с ней
случиться на наших землях? Она уже взрослая девушка, а
ты беспокоишься о ней, как будто она малый ребенок.
— Поторопись! — грозно
сказал Гильом и ударил кулаком по подоконнику.
Жак знал, что спорить с отцом бесполезно.
Если он что-нибудь вбил себе в голову, то
не отвяжется, пока с ним не согласятся.
Да Жак и сам забеспокоился, ведь никогда
раньше Констанция не исчезала из дому
надолго.
— Хорошо, отец, я сейчас же отправляюсь к
ручью. Но ты не беспокойся, она, скорее
всего, сидит у ручья на своем любимом сером камне и любуется рыбами.
Но старика этот ответ явно не удовлетворил.
Он все еще сильно волновался и не
опустился в кресло до тех пор, пока не увидел своего сына в сопровождении двух
людей,
которые мчались по дороге к далеким холмам.
— И чего я так
разволновался? — изумился Гильом, опускаясь в кресло.
Не зная, на чем сорвать злость и чем занять
себя, Гильом стал громко звать
кухарку. Наконец, он докричался, и испуганная женщина вошла в низкие двери.
— Обед уже стоит на столе?
— закричал Гильом, ударяя кулаком по подлокотнику
кресла.
— Так еще же не время,
господин, — изумилась женщина.
— Он давно должен стоять на столе! — чувствуя
свою не правоту, громко закричал
Гильом Реньяр.
— Сейчас все будет
исполнено, — засуетилась женщина.
Но Гильом вновь вернул ее.
— Обед подашь, когда вернется Констанция. И
принеси из погреба хорошего вина, не
прошлого урожая, а старого.
— Из черных бочек? —
осведомилась кухарка.
— Да, именно из черных. И
поставь на стол дорогие стаканы.
Кухарка боязливо прикрыла за собой дверь и
пожала плечами. Она никак не могла
взять в толк, чего хочет от нее хозяин и зачем к приезду Констанции сервировать
стол так,
как будто сегодня большой праздник. Тем более, Констанция не пила вина. Да и ни
в одну
из черных бочек еще не был вставлен кран.
Но потом кухарка нашла объяснение
случившемуся. Со старым Гильомом в последние
годы случались странности. То он начинал требовать, чтобы отыскали плащ,
подбитый
мехом куницы, который он сам распорядился отдать слугам, то начинал искать свои
старые сапоги, давным — давно выброшенные, то теперь вот приказал подавать обед
до
полудня.
Кухарка спустилась в подвал. Там было сыро и
холодно. Она посветила фонарем и
увидела, что черные бочки заставлены так, что к ним не подобраться. И с
абсолютно
спокойной душой набрала кувшин обычного вина, успокаивая себя тем, что хозяин
все
равно скоро забудет про свой каприз. И когда она придет доложить, что стол
накрыт,
вновь набросится на нее, начнет ругаться и станет жаловаться, что у него нет
никакого
аппетита.
Констанция и Филипп забыли обо всем на свете.
Они сидели рядом на теплом камне и
смотрели в глаза друг другу.
Возможно, они сидели бы так до заката, а
может быть и до рассвета, ведь им было
хорошо и спокойно, они внезапно почувствовали себя какими-то другими людьми.