Констанция подумала, что она потеряется в этом огромном городе, станет незаметной,
и ей вдруг захотелось вернуться назад в Мато. Там она была бы первой, а здесь это право
ей еще предстояло завоевать. А глядя на все великолепие, царившее вокруг, трудно было в
это поверить.

Старая графиня Аламбер взяла свою внучку за руку и принялась рассказывать ей о
зданиях, которые они проезжали. И постепенно город как целое вырисовывался перед
Констанцией. Безликие стены уже связывались для Констанции с их хозяевами, соборы
приобретали имена святых, а улицы — названия. Она уже с интересом читала вывески, а
больше всего Констанцию захватило сообщение бабушки о том, что завтра же к ним
придет портниха, чтобы снять с Констанции мерки для нового платья, в котором она
появится при дворе.

—    Ты слишком хорошо думаешь об этих людях, — придерживая рукой шторку,
графиня смотрела в окно. — Они нарядные и потому тебе кажутся знатными и умными. А
у большинства из них нет ни гроша за душой и живут они впроголодь.

—    Но почему то у них такие дорогие наряды? — изумлялась девушка.

—    Больше половины Парижа живет в долг, моя дорогая. Люди знают, что если на них
богатая одежда, то они смогут взять в долг.

—    Но ведь долги нужно отдавать.

—    Они и отдают.

—    Каким же образом?

—    А очень просто.

—    Я не могу себе представить, бабушка.

—    Они одалживают еще большую сумму в другом месте и отдают самым назойливым
кредиторам.

—    Но ведь это нечестно! — возмутилась Констанция.

—    Почему? Многие делают так и еще гордятся своей находчивостью.

И Констанция уже совсем по-другому смотрела на богатые экипажи, дорогие одежды.
Теперь — то она понимала, в столице внешность обманчива и за приветливой улыбкой,
кивком головы, может прятаться ненависть.

Этот первый взгляд, брошенный из окна кареты на улицы столицы, был для
Констанции, наверное, самым поучительным. Ведь первое впечатление всегда самое
верное, а тут еще кстати пришлись советы графини Аламбер.

—    Ты только, дитя мое, не спеши блеснуть. Сперва нужно заставить всех заговорить о
себе и самое лучше для этого — молчать.

—    Как?

—    Твоя история поможет тебе, милая, — графиня опустила шторку и села боком так,
чтобы видеть лицо Констанции. — Ты не должна сразу появляться при дворе, а я тем
временем постараюсь, чтобы как можно больше людей узнало о тебе.

—    Да, теперь я понимаю! — восхитилась Констанция.

—    Вот именно, всегда интересно то, до чего не можешь дотянуться. Я уже представляю,
как светские дамы будут сгорать от любопытства, а их мужья делать вид, что их совсем не
интересует твоя судьба.

—    Но ведь они начнут надоедать вам.

^{—    Да}.

—    И вы не боитесь?

—    Чего?

—    Все-таки это же принесет неприятности.

—    Отнюдь. Я знаю, сразу же отыщется уйма знакомых, которые, приедь я в Париж
одна, не вспомнили бы обо мне. Но они один за другим станут появляться в нашем доме,
чтобы хоть краем глаза увидеть тебя.

—    И я покажусь?