Он подходил к окну и отбросив штору смотрел на улицу. Прямо у дворца
прохаживались солдаты охраны, площадь заливал лунный безжизненный свет.

—    Неужели она спит?! Неужели она не догадывается о том, как страстно я желаю ее?!
Неужели эта женщина сможет устоять?! Какую же надо иметь завидную силу воли и
самообладание, чтобы вот так легко

Отказаться от власти, отказаться от любви короля?! Это не просто женщина, — и
король, задвинув штору, подходил к столу, брал лист бумаги и писал письмо Констанции.
Но, написав несколько предложений, терялся нервно мял бумагу, рвал послание на мелкие
клочки и вновь начинал расхаживать из угла в угол.

А потом, подойдя к столу, сгребал кусочки письма и швырял их в полыхающий камин.
Мгновение — и от клочков бумаги ничего не оставалось.

ГЛАВА 5

Поздно вечером, когда уже были закончены сборы в дорогу, Арман де Бодуэн
предложил Констанции заняться музицированием, чтобы отвлечь ее от тягостных мыслей.
Констанция долго не соглашалась, ссылаясь на головную боль и плохое настроение. Но
Арман был настойчив, он ласково уговаривал свою жену.

—    Дорогая, музыка отвлечет тебя от мрачных мыслей, поднимет нам обоим настроение.

Констанция отрицательно покачала головой, но в конце концов согласилась. Она

подсела к клавесину, а граф де Бодуэн развернул на изящном пюпитре ноты и взял в руку
флейту. Несколько мгновений он настраивался, облокотившись на клавесин и
полуприкрыв глаза. Наконец, кивнул головой и приложил флейту к губам. Констанция
коснулась клавиш. У нее от природы был идеальный слух и, будучи в Париже, она
научилась музицировать, не заглядывая в ноты.

Полилась легкая печальная музыка. Флейта то вторила клавесину, то начинала вести
самостоятельную мелодию — и Констанция отдалась музыке. Ее тонкие пальцы
прикасались к гладким прохладным клавишам, и инструмент отзывался на каждое
прикосновение высоким мягким звуком.

Ночь, яркие полыхающие огоньки свечей, колеблющиеся на стенах тени, трепет
пламени в камине и печальная музыка — все это так увлекло мужа и жену, что они не
услышали, как к дому подъехала карета, запря женная четверкой белых лошадей.

На запятках кареты стоял лакей, а дверцы экипажа украшал королевский герб.

Занятые музыкой, ни Констанция, ни Арман не услышали, как хлопнула дверь кареты,
откинулась ступенька и во двор вошел сам король Пьемонта Витторио.

Король не спешил войти во дворец графа де Бодуэна. Он стоял, прислонясь спиной к
карете и глядя на освещенные окна, и слушал печальную мелодию флейты и клавесина.

—    Откажись, откажись, Арман, — негромко сказала Констанция, — ты должен
отказаться. Не оставляй меня одну. Возьми с собой в Мадрид.

Арман, на несколько мгновений оторвав флейту от губ, хотел произнести слова
утешения, но не найдя этих слов, вновь припал к инструменту, и его пальцы пробежали по
клапанам и вместо слов прозвучали печальные аккорды.

—    Арман, ты меня слышишь? Ты слышишь, о чем я тебя прошу?

Граф де Бодуэн, не зная, что ответить жене, медленно отошел от клавесина и,
продолжая прикасаться пальцами к клапанам, двинулся в соседнюю комнату. Констанция
еще несколько мгновений продолжала играть на клавесине, сокрушенно покачивая
головой.

Вдруг ее пальцы замерли. Она медленно поднялась и направилась вслед за мужем,
который продолжал играть в соседней комнате.

—    Не оставляй меня здесь одну. Не оставляй, — все настойчивее повторяла женщина.

А граф де Бодуэн будто и не слышал слов своей прекрасной жены. Он продолжал

играть, его пальцы быстро пробегали по клапанам — звучала грустная мелодия.