ГЛАВА 7-я. 1. Не определено ли человеку время на эемле, и дни его не то же ли, что дни наемника? 2. Как раб жаждет тени и как наемник ждегь окончания работы своей, 3. так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестныя отчислены мне. 4. Когда ложусь, то говорю: когда-то встану? а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого раз-света. 5. Тело мое одето червями и пыльными струпами; кожа моя ло-пает и гноится. I 6. Дни мои бегут скорее челнока и кончаются без надежды. 7. Вспомни, что жизнь моя ду-новение, что око мое не возвратится видеть доброе. 8. Не увидит меня око видев-шого меня; очи Твои на меня,—и негь меня. 9. Редеегь облако и уходить; так нисшедший в преисподнюю не выйдет, 10. не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его. 11. Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в сте- УП. 1—10. Вторая половина ОТВЕТНОЙ речи иова на речь Елифаза.—11—21. Невозможность надежды на счастье.—Жалобы на Вога, безпричинно наказавшого иова. 1—10. Во второй половине своей речи Елифаз высказал уверенаость, что иову под условием смиренного обращения к Богу будет возвращено земвое блогоно-лучие (V, 8—26). Против этого заявлеиия старшого друга и направлена вторая часть речи иова, доказывающого невозможность для себя счастия. 1—4. Счастье невозможно в настоящее время. Земная жвзнь человека тяжела, как военная служба („цаба", ср. Ис. 40, 2—„ время борьбы"), как лишенное свободы и полное труда существовавие наемника; положение же иова еще тяжелее. Раб вечером пользуется отдыюм, и наемиик получает плату за труд (ср. Пр, XXI, 6), иов же ждял успокоения, — облегчевия болезни, но напрасно пронадеялся целые месяцы (ст. 3). В течение ии он страдал безарерывно, даже по ночам. Везсонныя, не облегчающия болезни („ночи горестныя", у LXX—„ѵбхтес âSuuov"—„ночв^ болезней" ст. 3; „ворочаюсь до сыта до самого разсвета"—ст. 4), оне заставляли его думать: „когда пройдеть вечер" (еврейское; „умидѵад ареб", переводимое в синодадьном тексге фразою: „а вечер длигся"—ст. 4, может значить: „пройдеть вечер"), и дожидаться наступления дня („когда то встану?"—ст. 4) в тот момевт, когда он еще только ложился. 5—10. Современное состояние иова, таково, что лишает его возможности думать о счастьи в будущем. И оно, действительно, невозможно. Он—живой труп, покрытый червями, которые разводятся в геле, принявшем цвет земли („гвло мое одето пыльными струпами",—ст. 5, точиее — „земляною корою"). Разложение же тела — предвестие смерти: мелькающие с быстротою ткацкого челнока дни (ст. 6, ср. Ис. XXXYIII, 12) не возбуждают иной надежды. иов умрет, исчезнет для всегь звав-шии a влдевших его (ст. 8, 10 ср. XX, 9; De. XXXVIII, 14; СИ, 16), сойдет в преисподнюю, из которой нет возврата для возвращевия на землю, к ея благам. 11. У иова нет надежды на превращение страданий, на возстановление счастия, нет потому и оснований прекратить ропот, как совеговал Елнфаз (V, 17). 34 ТОЛКОВАЯ ВИВЛИЯ. ГЛАВА 7.