величество Марию-Антуанетту Французскую.
Среди прочих ее достоинств можно
упомянуть лишь одно — она спит с вашим мужем.
Графиня гордо подняла голову.
— Мне известно об этом.
Калиостро неопределенно пожал плечами.
— Ну что ж, тем лучше.
Наверное, вам известно, что вчера, после сеанса у госпожи де
Сен-Жам, я разговаривал с кардиналом де Ровном. Вы знаете, о чем был этот
разговор?
На лице графини де ла Мотт появилась
блуждающая улыбка. Она стала понемногу
приходить в себя.
— Судя по тому, что мне удалось увидеть и
услышать, кардинал рассказывал вам о
своей неразделенной страсти по отношению к одной весьма знатной особе.
— И вы знаете, кто эта
особа?
— Знаю.
Калиостро немного помолчал.
— Я уже говорил вам о большой игре, которую
собираюсь начать здесь, в Париже, и о
том, что уже нашел партнера для этой игры. Графиня усмехнулась.
— Значит, я знаю, кто ваш партнер. Бедный
влюбленный кардинал. Боже мой, как же
они смешны, эти страдающие священники. Их страсть столь же нелепа как и они
сами. Вы
никогда не видели, как кардинал смотрит на ее величество?
— Нет, — честно признался Калиостро.
— Только идиот может так
смотреть. У него почти отваливается челюсть. Честно
говоря, я даже не понимаю, как такие люди могут служить церкви. Ведь он думает
не о
боге, а о женщинах. — Ну что ж, кардинал отнюдь не одинок среди себе подобных,
—
заметил Калиостро. — Вспомните Мазарини и Ришелье. Они тоже пылали страстью по
отношению к коронованной особе. Но Анна Австрийская умело пользовалась их
любовью. — С помощью герцогини де Шеврез, — добавил Калиостро.
— Между прочим, — прохладно
заметила графиня де ла Мотт, — герцогиня де Шеврез
является для меня примером во всем. Это была женщина, которая внушила королеве
оплачивать королю за его холодность той же монетой и не губить молодость в
безотрадном уединении. К сожалению, ее величеству Анне Австрийской не удалось в
кругу придворных отыскать себе обажателя, достойного взаимности по своим
внешним и
внутренним качествам. К сожалению, в то время в ее дворе не было подобного
мужчины.
— А как же Ришелье? —
смеясь, спросил Калиостро.
— Простите меня, граф, —
поморщилась госпожа де ла Мотт, — но будь вы на месте
такой женщины, как королева Анна, разве вы остановили бы свой выбор на столь
непривлекательном внешне мужчине?
Калиостро хмыкнул:
— Да, похоже, что у
кардинала де Роана тоже нет никаких шансов. Но, признаться
откровенно, в разговоре с ним я придерживался совершенно противоположного
мнения.
Делал я это совершенно искренне, убежденный в том, что каждый человек имеет
право на
надежду.
Графиня де ла Мотт неожиданно резко поднесла
палец к губам, и Калиостро тут же
умолк. Несколько мгновений они провели в напряженном молчании, вслушиваясь в
странные звуки за дверью. Это был какой-то неясный шорох, более всего
напоминавший
шорох платья. Наконец, звуки умолкли, однако на всякий случай графиня увела
Калиостро подальше от двери.
— Подслушивание — не редкость в Версале, —
сказала она, опускаясь в кресло. —
Между прочим, когда я впервые стала королевской статс-дамой, у меня были другие
покои. Я долго не могла понять, почему все, что я говорю в своих частных
беседах, спустя
несколько мгновений становится известно королеве. И если бы только королеве.
Тайная
полиция все знала обо мне.
— Вас подслушивали?