— Констанция, Констанция, —
зашептал граф де Бодуэн, — не думай ни о чем плохом,
все будет прекрасно, вот увидишь, я знаю.
— Хорошо, я пойду на эту
проклятую охоту, будь она неладна! Но у меня такие
предчувствия.
— Да не думай ты ни о чем,
— уже более наставительно обратился граф к своей
молодой жене.
А когда муж и жена спустились в гостиную,
старая графиня де Бодуэн поняла, что ее
невестка вновь о чем-то спорила с сыном.
— Приходил посыльный от
короля? — осведомилась старая графиня.
— Да, он пригласил нас на
соколиную охоту.
— И вы пойдете? — графиня
пытливо посмотрела на сына, потом на невестку.
Констанция опустила голову, а Арман ответил
за себя и за свою жену:
— Конечно пойдем, ведь мы
не вправе отказываться от королевского приглашения.
— Да, да, мы всего лишь
подданные, — закивала старая графиня и прикрыла лицо
веером, — а подданные всегда должны выполнять волю своего повелителя.
— А вот я не думаю, что это
правильно, — резко встала из-за стола Констанция.
— Почему ты, Констанция,
считаешь себя вправе не подчиняться королю?
— Потому что я знаю, что из
этого приглашения ничего хорошего не будет, мадам.
— Нет-нет, вы должны идти,
никакие отговорки вам не помогут, а если ты, Констанция,
не пойдешь, король вновь пришлет посыльного, а лишние пересуды нам ни к чему.
Подобным действием ты выкажешь свое неуважение к его величеству и все станут
говорить, что мы непочтительные подданные своего короля.
— Боже, — воскликнула
Констанция, воздев руки, — да и так уже все говорят обо мне
черт знает что. Меня уже обвиняют во всех смертных грехах, по-моему, все в
Пьемонте
только и судачат о каких-то интригах короля по отношению ко мне. — Нет-нет,
дорогая,
молва пока говорит лишь о твоей верности мужу.
— А о чем вы, мадам,
хотите, чтобы все судачили? О моей неверности? О том, что я,
Констанция де Бодуэн, стала любовницей короля, отдалась ему, вы хотите, чтобы
все
говорили об этом?
— Нет, что ты, Констанция,
успокойся, не нервничай, — Арман схватил ладонь своей
жены и крепко сжал. — Да успокойся же ты, Констанция, подумай, о чем ты
говоришь?
— Я говорю правду, потому
что знаю, о чем все думают и судачат. Все только и ждут
того момента, когда же наконец нервы не выдержат, и я окажусь в постели короля.
И ты,
ты, Арман, мой дорогой муж, который клялся мне в верности на всю жизнь, ждешь
этого
же самого. И вы, мадам, ждете, когда же я буду сломлена.
Графиня де Бодуэн пожала плечами, помахала
веером, поднялась и не зная, что еще
сказать невестке и сыну, с недовольным выражением лица удалилась на другую
половину
дворца.
Констанция и Арман остались сидеть в
гостиной, нприязненно посматривая друг на
друга. Арман барабанил пальцами по крышке стола, а Констанция, чтобы как-то
закончить этот разговор, сослалась на головную боль и покинула мужа.
Арман с силой ударил кулаком по дубовой
столешнице. Китайская ваза, стоящая на
столе, тонко зазвенела. Букет цветов задрожал и на дубовую столешницу упало
несколько
розовых лепестков.
— Действительно, ситуация
безвыходная, — сам себе сказал Арман, — не пойти —
плохо, пойти — тоже не к добру. «Что же делать? Может быть, Констанция
действительно
права и лучше будет сослаться на какую-нибудь болезнь, на годовую боль или
сказать, что
маленький Мишель совсем расхворался, и Констанция не решилась оставить его на
попечение кормилицы? Нет, нет, надо идти, иначе король сочтет меня трусом. А
ведь мне
бояться нечего, я не преступник, никаких законов не нарушал. А Констанция — моя
законная жена, и я останусь верен ей до конца своих дней». Граф де Бодуэн
вскочил со
стула и решительно направился в комнату своей жены.